няшечка))

26.09.2012 в 23:49

Пишет  Кот Кайтлин:

---

)))

26.09.2012 в 23:52

Пишет  аль,:

26.09.2012 в 18:30

Пишет  Woogie:

можыт и баян, но логека прафесара даставляит

---

смело!))

26.09.2012 в 23:58

Пишет  аль,:

26.09.2012 в 10:56

Пишет  Графиня Барбосса:

ааа кавай
Вице-премьер РФ Дмитрий Рогозин предложил кандидату в президенты США от Республиканской партии Митту Ромни, который посетовал на то, что в лайнерах не открываются иллюминаторы, прислать в его штаб самолет Ан-2, у которого "и дверь иногда распахивается".

"No problem! Высылаем в штаб Ромни наш Ан-2! Там не только форточки не закрываются, но и дверь иногда распахивается", - написал Рогозин в своем микроблоге в Twitter.
"Для американской экспортной версии на АН-2 еще можем стоп-кран поставить", - добавил Рогозин.

---

сезон Локимании прошу считать открытым!

25.09.2012 в 20:22

Пишет  kritik-sama:

От болезни кипит мозг.
Когда Тор простыл впервые, его сразил беспощадный насморк. В тот день разверзлись хляби небесные, и простому парню по имени Ной пришлось спасать тварей. По паре.
Когда Тор простыл во второй раз, то он промаялся с высокой температурой. А тем временем в Митгарде люди забоялись глобального потепления.
Когда Тор заболел третий раз, то совершил нечто воистину ужасное. Чихнул на Локи, который в этот момент сам потянулся за поцелуем.
И если в первых двух случаях все разрешилось само, хоть и не без божьей помощи, то третий промах сдвинул нечто глобальное в ходе истории. И когда Локи, вмиг помрачнев, стер со щеки смачный плевок и буркнул: "Потрясно"; Тор осознал. Что-то грядет.
Что-то страшное и беспощадное.

---

))))

25.09.2012 в 21:15

Пишет  аль,:

25.09.2012 в 18:44

Пишет  гидрокит:

25.09.2012 в 18:32

Пишет  W. Wonka:

я все сказала

Чем ближе зима - тем теплее кровать.

---

Тоже прекрасная крипи) Люблю позитивные стори ;)

19.09.2012 в 23:50

Пишет  Они знают!!!:

И завершает наш пятый фест Психически нездоровая девачка. И завершает довольно оптимистичненько:


Родители вывозили меня на дачу раз в месяц, как по расписанию. На дачу я ездила как на каторгу, потому что там не было Севы из седьмого «Б», танцевальной студии и любимого портала. Зато был огород, двухэтажный дом и туалет — покосившаяся будка. Воняло от нее до самой калитки, и порой казалось, что запах чуют даже соседи. В соседях у нас ходил старик — седой, сгорбленный, немного сумасшедший, в общем, такой, какими должны быть старики. Образцовый старик, который обустроил свой участок всем на зависть — баня, широкое крыльцо, колодец… спутниковую антенну даже присобачил, чтобы внуки мультики смотрели. И туалет у него был хороший, теплый, не чета нашему. Яркая лампочка спускалась с потолка на черном шнуре и изредка покачивалась под порывами ветра.

— Привет, малявка, — приветствовал меня Евсеич всякий раз, когда я пробиралась на его участок.

— Здрасьте! — вежливо здоровалась я, а после громко добавляла: — А можно я в ваш туалет зайду? А то у нас это… ну это…

— Ась? — Евсеич старый был и все время думал, что недослышал, переспрашивал. А я чего? Я ничего. Приходилось отвечать погромче.

— Ну это… засрано у нас!

Папа потом мне задницу надрал за то, что перед соседями позорю. А ведь сам учил говорить только правду.

— Честная у тебя девчонка, — усмехнулся Евсеич, завидев папу на следующий день.

— Угу, — буркнул тот, — воспитали на свою голову, — добавил он шепотом.

— Слышь, Димыч, ты мне помнишь чаво обещал-то? Крыша совсем худая стала.

— Помню, Евсеич, помню, все руки не доходят, но на следующей неделе точно!

Евсеич умер разом. Знаете, обычно люди долго умирают, а Евсеич, он был-был, и вдруг не стало.
Мы сидели в гостиной, играли в шарады, когда раздался громкий стук, и в дом ворвалась Надька, внучка Евсеича. Надька была маленькая совсем — всего восемь ей было. А мне — десять.

— Там деда… — плакала она. — Дедушке… плохо…

Мама с отцом переглянулись и бросились бежать, а я сначала надела шапку, шубу и тоже пошла. В тапочках. Пока дошла, ноги совсем закоченели, но мама почему-то не сделала мне замечания, она прижимала трубку к уху и повторяла: «Поняла, поняла, поняла».

— Вот что, Лиза, мы сами Ивана Евсеича отвезем, — заявила она дочери Евсеича, швырнув телефон на диван. — Пока-а-а эти расторопные врачи приедут! Не врачи, а одно название.

И папа с мамой и Евсеичем уехали. Я смотрела, как два красных огонька фар тускнеют в темноте, и когда они вовсе исчезли, слезла с подоконника. Надька вытирала сопли, сидя на ковре, а тетя Лиза капала в стакан пахучую жидкость. Мне хотелось играть в прятки, но Надька помотала головой и отвернулась. Ну и ладно, не больно-то и хотелось.
Новой крыши Евсеич так и не дождался. Отец с мамой приехали рано утром, белые, как утренняя овсянка на молоке, и папа покачал головой — не спасли. Дома мама дрожащими руками мыла посуду и бормотала себе под нос, она не смотрела на часы, и я просидела в гостиной до самой ночи, пока сама не захотела спать.
С тех пор Евсеич навещал родных редко, приходил время от времени и проверял, все ли на месте. Очень уж он переживал за хозяйство. В дом, правда, не заходил, зато сидел на лавочке, стоял на крыльце и всякий раз занудно повторял: «Крыша-то совсем прохудилась, слышь, Димыч?..»
Папа в привидения не верил и отмахивался от нас с мамой, но в конце концов не выдержал и, вооружившись молотком с гвоздями, полез чинить. «Обещал все-таки, — он пожал плечами и прибавил: — А ты не выдумывай, привидений не бывает».

— Но мама тоже видела! — я топнула ногой. Конечно же, это заставит папу поверить мне.

— Све-е-ет, ты чему ребенка учишь? — нахмурился отец, высунувшись из-за трубы. — Кого вы там на пару высмотрели?

— Ты чинишь? — мама была настроена воинственно. — Вот и чини! А ты Евсеич, раз уж ты здесь, — она уперла руки в бока и громко сказала в пустоту, — сделай так, чтобы телевизор стал показывать нормально! Третий день мучаемся, рябь идет! — и тряпкой половой взмахнула. Наверное, чтобы Евсеич испугался и сделал.

Евсеич вздохнул и подмигнул мне. Его седая клочкастая борода, похожая на большой одуванчик, зашевелилась — улыбался Евсеич, стало быть. Как он мог повлиять на телевизор, я не знала, ведь даже маленьким детям известно, что телевизор показывает из-за волн, и Евсеич здесь помочь не в силах.

— Чую загрязненную ауру! — послышалось от калитки, и отец выронил молоток от ужаса.

Нет, вы не подумайте, что папа ауры испугался, просто тетя Бася приехала. Как звали тетю Басю на самом деле не знал даже папа, чьей двоюродной сестрой она была. Может быть, Ася, а может, Бригитта, кто ее разберет, но она велела звать Басей.
Бася увлекалась магией и астрологией, а мама говорила, что уж лучше бы Бася занималась вышиванием и кулинарией, «все толку больше».
Бася с порога заявила, что соседний дом плохое место, и что нам следует продать дачу как можно скорее и уехать подальше. Желательно в Южную Африку, чтобы аура нас там не достала.

— Еще чего? — фыркнула мама. — А квартиру нам не продать? А то мы вон в сарае спать можем! Ты, Бася, ерунду говоришь.

Бася обиделась и отправилась спать. Спали мы с ней в одной комнате, потому что гостевых не было. Храпела она ужасно, и я глаз не сомкнула, все храп ее слушала. А под утро захотелось в туалет.
Нашу будку Бася еще утром обозвала «проклятущей ямой», и я, согласившись с ней, поплелась к теть Лизе и Надьке на участок. У них там чисто. И свет включается. Тучи, вечером едва заметные, спустились совсем низко и теперь заглядывали в окна. Кожа покрылась пупырышками, ветер щекотал лодыжки, и я совсем уж собралась вернуться, но вспомнила вонючий туалет с противными мухами. Нет уж, пойду до конца, раз выбралась, осталось немножко.
О том, что еще обратно надо идти, я как-то не подумала.
Выхожу из туалета, а снаружи темнота, после света — словно чернила разлили. Побрела почти наощупь, шаг, второй, третий, руки вперед выставила. Смотрю — сидит кто-то и на меня уставился.

— Деда Евсеич?

— Признала, малявка! — обрадовался тот. — Иди-иди, садись, посидишь со мной, — он похлопал по лавке рядом с собой.

С мертвыми сидеть я не привыкла.

— Да не бойся, — отмахнулся Евсеич, — не съем я тебя. А коли мертвых боишься, так это ты зря. Бояться живых надо, они намного опаснее. Вон сын у меня — работать не хотит, хотит только на диване лежать, жена у него… ну а чего жена? Работает целыми днями, дачка-то совсем разваливается, ну да я Светку не виню. Надюшка маленькая еще, чтобы хорошенько матери помогать… так и развалится домишко, э-эх, — он махнул рукой. — Кто еще, кроме меня, присмотрит? Да никто!

— Деда Евсеич, а хочешь, я буду Надьке помогать? Вдвоем мы сумеем дом в порядке держать! Я тебе обещаю.

— А хочу, — хитро прищурился Евсеич. — Ты, я гляжу, девчонка смелая, расторопная.

Ага, я такая.

— Ты только не волнуйся за дом, тебе вредно.

— Вредно? Мне уже ничего не вредно, малявка.

— А ты правда существуешь? — я протянула руку, но не смогла дотронуться до морщинистой кожи. По телу пробежал холодок.

— Не-а, нет меня.

— А почему тогда я тебя вижу?

— Ну-у… нам разрешено показываться только тем, кому мы доверяем. И кто никому про это не расскажет.

— Рот на замок! — и я приложила палец к губам.

Мы помолчали, а потом Евсеич тяжко вздохнул:

— Пора мне, не люблю возвращаться на рассвете. Слышь, малявка, ты это… — прокряхтел он, с трудом поднимаясь на ноги и растирая спину. — Ты приходи, ежели чего, не стесняйся, — кивнул на туалет.

Я с готовностью закивала.

— Приходи-приходи, прям не спрашивая. У меня честные, знаешь ли, в чести.

---

Какая красивая крипи для крипи, да и просто))

25.09.2012 в 17:50

Пишет  zaphael:

La carretera de los fantasmas*

*Шоссе призраков (исп.)

– їSeсorita quiere un buсuelo? (Сеньорита хочет пончик?)

– No, solamente un cafй. Doble, negro. (Нет, только кофе. Двойной, черный).

Было еще довольно рано, часы на стене даже не пробили десять, но жара стояла ужасная, будто сейчас была самая сиеста. Сеньорита не хотела никаких пончиков, кофе и только кофе.

Марианхель собрала волосы в пучок, небрежно перекинула легкую куртку через плечо и приняла из рук хозяина маленького мотеля, он же бармен и единственный официант, картонный стаканчик. Стоило выпить в машине, чтобы не задерживаться в деревушке слишком надолго. Такие места, как Альдео-Анхелос, затягивают. Когда-то давно, когда она едва осознала, что роль желанной добычи в любви ее радует куда больше, нежели роль укротительницы, она мечтала поселиться в такой деревушке. Держать мотель или, может, пасти коз, или выращивать оливки. Это было чуть позже желания выйти замуж в Париже и остаться во Франции навсегда и чуть раньше неудачного брака с Хоакином.

Марианхель двадцать восемь.

Марианхель совсем девчонка.

Закурила свои «Лаки Страйк» (дым обжигает горло и сразу же каждый вдох становится болезненно-приятным) и сдвинула со лба на глаза черные очки-авиаторы. Если ничего не случится, еще до полуночи она будет в Антекере.

Старенький «Рено» слушался хозяйку чутко, будто лошадка. Переключаясь на вторую передачу, Марианхель нежно провела указательным пальцем левой руки по рулю и тихонько прошептала: «Salta mбs rбpidamente viento, Huracбn». (Скачи быстрее ветра, Ураган). Почему бы одинокой тетке под тридцатник не считать свою машину лошадью (во всяком случае, лошадиных сил под капотом старичка-рено хватит на сколько угодно коней-Ураганов, как минимум, а уж обгонять ветер ее верный скакун умеет).

Пыльная дорога уходит вдаль. Местность в Андалусии ровная, и далеко-далеко видно пустое шоссе. Здесь еще можно встретить другого водителя. Но дальше, у деревушки Кампо-дель-Коста, дорога разойдется на три. Забитый машинами новый автобан в сторону Севильи (он проходит и через Антекеру, поэтому все им и пользуются), местную дорогу (сделанную для крестьянских развалюх, а потому похуже) и – Севилья – провинция оригинальных дорожных решений, – la Carretera de los Fantasmas, как называют его местные, Шоссе Призраков. Дрянная разбитая дорога, но разумеется, без всяких привидений и – бонусом – короткая и абсолютно пустая. А подвеску пусть бережет тот, у кого она есть.

Она включила стерео, и звуки популярного французского мюзикла наполнили прогретый солнцем салон (кондиционер уже дышит на ладан, да и чего она хотела от машины, которая старше ее самой на два года). Марианхель щурилась от солнца, несмотря на очки, и в голос подпевала негодующему из-за измены невесты Рафаэлю – на октаву выше, но все равно фальшиво, разумеется.

Она любила дорогу, любила ощущение руля в своих руках и не злилась, когда вечером ей не попадался мотель: влажные салфетки вместо душа и разложенные сидения вместо кровати – сущая ерунда по сравнению с тем, что можно проснуться утром и ощутить себя абсолютно, невозможно свободной. Спасибо, Хоакин, что научил ее так ценить свободу. А еще лучше включить стерео погромче, и подпевая давным-давно выученным наизусть словам, гнать вперед. Главное, в такой ситуации не замечтаться и не съехать в кювет. Или не задавить вон то чудо.

У чуда были неровно обрезанные выше колен джинсы, стоптанные кеды и диковатый взгляд. У чуда были монументальные сиськи (Марианхель накрыло волной зависти) – размера, кажется, пятого. Чудо стояло на обочине, подпирая худой, темной от загара ногой полупустой рюкзак и демонстративно оттопыривало большой палец на кулаке правой руки. Конечно, если у чуда и были деньги, то разве что песеты.

Марианхель останавилась и чуть приспустила стекло. Проклятый «весельный» стеклоподъемник снова заклинило (Ураган, признаться, давно нуждался в услугах автосервиса), и она в полголоса выругалась.

– Me va a echar hasta Sevilla? (Подбросите до Севильи?)

– Voy solamente hasta Antekera. Sientate si quieres. (Я еду только до Антекеры. Если хочешь, садись).

Чудо неловко устроило длинные ноги, а потом попыталось извернуться и засунуть на заднее сидение свой рюкзак. Марианхель помогла, разглядывая неожиданную попутчицу. Совсем еще девчонка, со следами старого синяка под левым глазом, с успевшими спутаться распущенными волосами и симпатичной мордочкой типичной андалуски.

– Как тебя зовут, дорожное приключение?

– Хуан.

Чудо нахмурилось и принялось разглядывать грязные колени, едва не упираясь в них своим внушительным хозяйством.

– Вот как? А на вид, вылитая Хуанита, но тебе видней. Хуан так Хуан. Я Марианхель.

– Очень приятно, сеньорита Марианхель.

Чудо по имени Хуан смешно сморщило нос и застенчиво улыбнулась. Симпатичное создание, и чего ему дома не сидится?.. Интересно, хоть шестнадцать-то этой девочке-мальчику есть?

– И мне, Хуа…н. Хочешь поступить в колледж?

– Ну… да, – дорожное приключение явно врало, но Марианхель не стала ловить его на слове.

Ей, в сущности не было никакого дела, чем займется в Севилье Хуан-Хуанита, скорее всего, покрутится пару месяцев да вернется домой, как и все такие девчонки. А может, устроится куда-нибудь мыть посуду или выдавать биг-маки, выйдет замуж и остепенится. Лучше бы ей попался кто-нибудь с хорошо подвешенным языком: она любитель дорожных историй.

Дорога ровной лентой ложилась под колеса Урагана. Марианхель взглянула на указатели, затем на спидометр. При такой скорости до Кампо-дель-Коста они доберутся минут через сорок, а там можно и поставить Хуаните условие: не хочешь ехать по Шоссе Призраков, лови другую машину. Судя по лицу, она вполне себе деревенская, так что, может, и получится. А там, если повезет, можно будет подобрать кого-нибудь, кто прельстится сомнительным удовольствием ехать по «нехорошей» дороге в ночь и рассказывать страшные сказки.

Солнце жарило все сильнее, видимо придется прикинуть, где пережидать сиесту: просидеть в Кампо-дель-Коста полдня ей не хотелось, но еще меньше хотелось ехать под палящим летним солнцем по шоссе.

– Ты знаешь окрестности?

– Смотря насколько. – Дорожное приключение выразительно приподняло идеальные, будто только что выщипанные брови.

А может, и правда только что выщипанные?..

– Ну, например, где можно переждать жару? Я имею в виду, после Кампо-дель-Коста.

– Это смотря по какой дороге вы хотите ехать.

– По ля Карретера де лос Фантазмас.

Воцарилось молчание; слышны были только шум мотора (право слово, какой-то подозрительный, да еще с постукиванием, по возвращении в Вальядолид – немедленно в автосервис) да нежные голоса Марии и Лауры; каждая на свой лад обрисовывала ситуацию, когда две женщины любят одного мужчину.

– Вы что, хотите ехать по Шоссе Призраков… ночью?

– Нет, конечно, только вечером. По моим расчетам, уже около десяти выедем на проселочную дорогу и по задворкам доберемся до Антекеры.

– Это не лучше: к тому моменту уже стемнеет. – В голосе девочки слышались неподдельные нотки ужаса.

– Хуа…н, на дворе двадцать первый век. – Марианхель было весело и досадно одновременно. Ничего себе местные суеверия.

– Я знаю про век, но объясните это призракам!

Твою ж мать, Пресвятая дева!

Марианхель достала сигарету и закурила, стряхивая пепел в приоткрытое окно. Хуанита наблюдала за ней взглядом голодной кошки, увидевшей кусок колбасы.

– Кури на здоровье… хотя моя мамочка, царствие ей небесное, и говорила всегда, что курение до добра не доводит. И расскажи мне о призраках, я люблю страшные истории.

Ее попутчица взяла сигарету, долго разминала в руках, как будто привыкла курить менее хорошие, или просто боялась начать разговор.

– Зачем вам? Вы же ни во что такое не верите.

– Я же сказала, что люблю страшилки. И потом, вдруг там действительно окажется что-то стоящее.

Дивное создание вздохнуло, уронило горячий пепел на колени и подскочило едва не на метр в воздух.

– Ну, там есть совсем старые призраки, например, Черный Падре. Он не верил в Господа, соблазнял женщин и богохульствовал…

– А зачем же тогда он стал священником?

– Чтобы взимать деньги с прихожан и соблазнять прихожанок. Он тут давно, еще с тех пор, когда на месте шоссе была проселочная дорога. Его подстерег на ля Карретера де лос Фантазмас и убил муж одной из соблазненных девушек. Но он ничего, только идет по обочине, ругается и богохульствует. Есть другие призраки, куда опаснее. Например, Еl jinete sin cara.

– Зорро, что ли?

– Да нет, просто Всадник-без-Лица. Однажды благородный кабальеро скакал по этой дороге, утомился и прилег отдохнуть… а пока он спал, стервятники приняли его за мертвого и расклевали его лицо. Знаете, сколько водителей побилось на Шоссе Призраков, когда прямо перед капотом выскакивала огромная фигура в черном плаще и на громадном черном коне, а под капюшоном – голый череп?!

– У коня?

– Ну, знаете!

Хуанита, кажется, действительно обиделась, и Марианхель сдержала следующую подколку, хотя вопрос о Статуе Командора так с языка и рвался.

– Ты кажется, говори…л, что это – старые призраки. А что, есть новые?

– Ага, – слегка оживилось невероятное создание. – Я не знаю, то ли это место такое нехорошее, но там постоянно кто-то умирает. Вот Бешеный «Сеат», например. Едет кто-нибудь ночью по Шоссе Призраков, и вдруг сзади появляется темно-зеленый «Сеат» шестидесятого года. Быстро так катит, нагоняет, а потом обгоняет. А его обогнать нельзя, непременно машина перевернется. Или Бледная Каталина совсем недавно появилась. Она стоит на обочине, а потом бросается под автомобиль. Водитель останавливается, а под колесами никого нет. Она от несчастной любви кидалась, лет двадцать назад.

– Впечатляюще. Ну, думаю, мне стоит именно там поехать, чтобы все это своими глазами увидеть. Опять-таки это самая короткая дорога.

Она все-таки не сдержала смешок, и Хуанита обиженно замолчала.

До Кампо-дель-Коста они добрались ровно через сорок минут, как и загадывала Марианхель. Другое дело что пришлось задержаться: механик на заправке выслушал описание звука мотора, послушал его сам и настоятельно порекомендовал остаться хотя бы на пару часов, пока он не произведет как минимум неотложный ремонт. А там началась самая жара.

Марианхель и Хуанита сидели за столиком единственного местного кафе. Нехарактерная для этих мест яркая, сине-красная роспись стен невольно притягивала взгляд, впрочем, здесь было прохладно, а тяжелые деревянные стулья оказались неожиданно удобными. Солнце нахально пробивалось сквозь окна, даже шторы ничуть не помогали. Такое оно, андалузское лето.

Дивное создание по имени Хуан с выражением глубокого отвращения на лице потягивало дрянное местное пиво, единственным достоинством которого была близкая к нулю температура. Марианхель сама с таким же отвращением глотала кофе со льдом и думала, что непременно опоздает. В лучшем случае, придется ехать в темноте по короткой, но давно не ремонтированной дороге.

– Вы торопитесь? – поинтересовалось ее дорожное приключение сочувственно.

– Пока нет, но скоро начну.

– А… куда? Ой, извините, это нескромно как-то.

– Да ладно, я и не скрывала. На похороны бывшего мужа.

– Вы его любили?

– Нет. Я его ненавидела. – Она усмехнулась. Как объяснить случайной попутчице, зачем она помчалась через полстраны на похороны Хоакина, которому когда-то в запале обещала сплясать на его могиле?.. – Я его ненавидела, причем за дело, но только пока он не умер. Сейчас без этой ненависти мне как-то пусто. И страшно, что я могла пропустить что-то важное.

– Так бывает.

Они обе замолчали, только Хуанита гулко, по-мужски, глотала пиво.

– Ну, а ты?

– Я еду в Севилью, учиться… – Она внезапно замолчала. – Хотя какое там. Я просто ушел из дома. Может, в Севилье все будет иначе. Найду хорошую девушку, буду петь где-нибудь в кафе. Я ведь здорово пою.

– Хорошая девушка – эта первая девушка, – со знанием дела заметила Марианхель. – Когда еще помнишь, какие мужики скоты. И разумеется, первую пару месяцев, пока она не начнет бить чашки, выясняя, почему и откуда ты вчера вернулась так поздно и такая пьяная.

– Так вы?..

Марианхель догадалась, что Хуанита хотела сказать. «Как же так, вы, с длинными волосами, в юбке, без всех этих обязательных колечек-сережек?» Но отвечать на это не высказанное не стала.

– А сейчас у вас есть девушка?

– Хочешь занять вакантное место?

Вышло грубо, но девочка не обиделась.

– Не отказалась бы, – она снова сморщила нос. – Никогда еще не встречала человека, так подходившего бы под определение «хорошая девушка». Вас это шокирует?

– Шокировало бы, если б я не была когда-то такой сама.

Марианхель достала сигареты и закурила, молча глядя на то, как поднимается под потолок голубоватый дым. Все-таки Хуан-Хуанита правильно сделала, сбежав из дома. Какой бы ни был век на дворе, сколько бы процентов населения страны не проголосовало за признание гомосексуальных браков, деревни навсегда останутся патриархальными и костными.

Солнце уже прочно установилось над горизонтом и скоро пойдет на спад, но жара продержится еще долго. Впрочем, они и не будут ждать здесь вечерней прохлады. Как только механик даст знать, что можно ехать, они тут же двинутся вперед.

– А… куда вы поедете из Антекеры?

– Обратно, в Вальядолид. И я подумаю, можешь ли ты поехать со мной. После похорон скажу.

Все оказалось проще, чем Марианхель себе представляла. Проще… и правильнее. И чудо дорожное засопело как-то обрадовано.

Она решительно смяла в тяжелой пепельнице окурок:

– Пойду, посмотрю, как там мой Ураган. Может, уже можно ехать.

– А… можно я вас… я с вами…

Она явно испугалась собственной решимости и осеклась.

– Расплатись и жди меня здесь, – отрезала Марианхель. – Можешь выпить еще пива, но останавливаться под каждым кустом я не собираюсь.

Механик из Кампо-дель-Коста оказался настоящим волшебником: подозрительный стук в моторе он унял, будто его и не было, старичок-рено наконец-то затарахтел бодро, как настоящий Ураган. В воздухе начала разливаться вечерняя прохлада. Марианхель приоткрыла окно и в третий раз пустила любимый диск с начала.

Обе девушки молчали. О чем думала Хуанита, была неизвестно. Марианхель напряженно глядела на дорогу: здесь, на ля Карретера де лос Фантазмас, можно было и угодить колесом в яму, и вслушивалась в тему ревности – одну из самых любимых частей в мюзикле. Главный герой в ней дивно хорош. Пожалуй, встреть она его на улице, отдалась бы без колебаний, позабыв о том, какие гады жестокие и себялюбивые твари мужики.

– Что это? – наконец полюбопытствала очнувшаяся от мыслей Хуан-Хуанита.

– Один французский мюзикл. Так сказать, эстетизированный взгляд на нашу историю со стороны.

– Я не знаю французского.

– Я тоже. Просто смотрела с субтитрами. – Она оторвала взгляд от дороги посмотрела на искательницу лучшей жизни и «хороших девушек». – Сюжет прост: Он не верил в любовь и пользовался наивными девицами (типичная мужская логика, знаешь ли), пока не встретил Ее. Но у Нее, вот незадача, был жених. Они встретились на дуэли, и добродетель в лице жениха победила.

– Я хотел бы быть дворянином. Мужчиной. Веке так в шестнадцатом, – «неожиданно» сообщила Хуанита. – Мужчины могут делать все, что угодно, и им за это ничего не бывает.

– Какое тонкое замечание, не находишь? Ты ведь считаешь себя мужчиной. Или нет?

– Это совсем другое.

Хуанита нахмурилась. (Хоакин делал это очень похоже, Марианхель даже вздрогнула от неожиданности).

– Что другое? Или ты хочешь соблазнять чужих жен и монашек, а потом побеждать мужей и… не знаю, братьев, на дуэлях?

– Это было бы неплохо, – улыбнулось чертово дорожное приключение.

– Mi espada a su servicio, seсor (Моя шпага к вашим услугам, сеньор), – заметила Марианхель с непередаваемым ехидством в голосе. Как ей самой показалось.

Она снова бросила взгляд на Хуаниту, и впервые заметила, что под носом у той размазалась дорожная пыль. Не то нарисованное подобие усов, не то просто грязь. Похожие усы были у Хоакина. Твою ж мать, пресвятая дева, она ненавидела Хоакина с его усами, манерой смешно морщить нос и презрением к мюзиклам восемь лет, с самой свадьбы, и желала ему самой страшной смерти – до того дня, пока он действительно не умер. Отчего оценить бывшего мужа можно только тогда, когда он внезапно умирает?.. Или эта оценка не адекватна?

– Вообще, мюзиклы – это слишком слащаво, для геев, – словно подслушало ее мысли чудо и потенциальная девушка.

– Ну да, конечно, для таких кабальеро, как ты, подходит только тяжелый металл. Сколько тебе лет, говоришь?

– Девятнадцать.

Хуан-Хуанита заразительно улыбнулась и захохотала.

– Скажи честно, ты хоть совершеннолет… ний?

– Нет. Но шестнадцать мне уже исполнилось, так что тюрьма вам не грозит.

На Андалусию быстро падали короткие летние сумерки, грозящие уже через полчаса превратиться в непроглядную ночь. До Антекеры оставалось еще часа четыре пути, и Марианхель не знала, то ли прибавить газу, то ли наоборот остановиться и заночевать на обочине, а поднажать с утра. Так ничего и не придумала, ограничившись тем, что включила дальний свет.

– Будешь курить?

– Буду, только у меня сигарет нет.

– Ох уж эти начинающие кабальеро, которые сбегают из дома, не захватив даже сигарет. Посмотри в бардачке, я, кажется, их туда клала.

Хуанита взялась за дело основательно и топорно. Она пыхтела, сопела, морщила нос и шумно роняла на пол листки бумаги (в том числе и неоплаченную квитанцию на штраф за превышение скорости), чупа-чупсы, коробочку тампонов и прочие нужные вещи. В конце концов Марианхель не выдержала.

– Лучше придержи руль, чудовище. Я сама посмотрю.

– Может, лучше остановимся? – поинтересовалась Хуанита, уже перехватив управление и позволив водителю опасно поднырнуть под себя.

Ее рука и ощутимо тяжело и жутковато-приятно лежала прямо поверх спины Марианхель.

– Говоришь, будто ты моя престарелая тетя Мерседес. Не бойся, такие штуки я еще в колледже проворачивала. Ну, вот они…

– Марианхель!.. Это она!!!

Она попыталась выпрямиться, забыв, что руль по-прежнему держит Хуанита. Машина резко вильнула в сторону.

Твою ж мать, Пресвятая дева…

Когда Марианхель открыла глаза, ночь уже прочно вступила в свои права. Небо было густо усыпано звездами, крупными, точно вишни. Душная дневная жара уже отошла, как будто растворилась в бархатной андалузской ночи.

Затылок ломило, но не слишком, а так, как обычно бывает с легкого похмелья. Куда сильнее болели лицо, с правой стороны, и правое плечо.

– Хуанита!

Никто не ответил.

– Хуанита, дьявол тебя побери, куда ты делась?! Ты в порядке?!

Девочка-мальчик встрепенулась, будто разбуженная. Оказывается, она сидела совсем рядом.

– Марианхель, ты живая! Боже мой, я так волновался…

– Нет, это мой неупокоенный дух явился развлечь тебя. – Съехидничала она. – Видела я, как ты волновалась, похрапывая, я сразу и не дозвалась.

– Это нервное, – смутилась девочка.

– Ты… сам-то как?

– Ерунда, оцарапал все, что можно и нельзя, о битое стекло, на том дело и кончилось.

Марианхель с силой уперлась руками (сначала обеими, потом, осознав свое печальное положение, одной левой) в асфальт и умудрилась-таки сесть. Похоже, все было еще хуже, чем она думала, во всяком случае, руку она явно сломала, не говоря уже о сотрясении. Интересно, сколько она из-за этого не сможет водить?

– Урага… Машина цела?

– Не то что бы… Но она не взорвалась, если ты об этом, просто перевернулась, и лобовое вылетело. Утром можно будет попробовать перевернуть.

– А… телефон?

– Вдребезги. И почему у тебя нет подушки безопасности?

Шмыгать носом Хуанита стала в два раза чаще, размазывая не только пыль, но и кровь. Врет, паршивка, что просто порезалась, течет-то из носа.

– Потому что у меня очень старая машина.

Некоторое время Марианхель пыталась осознать произошедшее. Сейчас ночь, похороны Хоакина завтра – или уже сегодня – утром. Так она на них и не попадет, ни для того, чтобы станцевать на могиле, как она когда-то обещала бывшему мужу, ни для того, чтобы поплакать о том немногом, что было хорошего в их недолгой семейной жизни.

В кустах шелестели цикады. Марианхель пару раз даже всхлипнула, частью от жалости к живой раненой Хуаните, мертвому бывшему мужу и себе, частью от боли. Было очень больно. Особенно для человека, который не привык ломать конечности. Наконец она решила взять себя в руки и отвлечься:

– А что случилось? В смысле, из-за чего мы перевернулись?

– Это была она, Белая Каталина! Я тебе говорил, а ты не верила…

– Ну-ну, призраки стосковались по людям – местные же этой дороги боятся и полезли навстречу нам. Странно, что одна Белая Каталина появилась, а не весь описанный тобой… хм… легион. Давай без лирики.

Хуанита нахмурилась.

– Ты полезла в бардачок за сигаретами, я держал руль – и тут появилась она, ну, или мне показалось. Я крикнул, ты дернулась и задела мою руку и руль.

– И мы свернули в кювет.

– Sн, seсorita.

– И за все это время не проехала ни одна чертова тачка, водитель которой позвонил бы в службу спасения, не пролетело ни одного вертолета, не прошло ни одного двинутого туриста?

– Sн.

– Говорила мне мамочка, царствие ей небесное, что курение до добра не доведет. Дай сигарету, пожалуйста. Твою ж мать, Хуанита…

– Хуан.

Девочка поморщилась, заправила длинные волосы за уши и явно постаралась сделать свои сиськи меньше хотя бы на размер. Да куда там.

– Ну, извини, Хуан. Предлагаю подвести промежуточные итоги. Мы сидим, обе раненые и в целом обалдевшие, возле разбитой машины, которая, не известно, поедет ли, даже если ее перевернуть. Мой телефон не работает, ты свой, конечно же, не захватила. И все это на Шоссе Призраков, которым местные даже днем стараются не пользоваться без особой нужды. Должна признаться, мы в полном дерьме, mi amor. Кстати, Хуан, а наше стерео скончалось?

– Угадай с одного раза. – Чудо (Дорожным Приключением после случившегося явно надо называть кое-что другое) прямо-таки сияло искрометным юмором.

– И ко всему прочему, у нас нет музыки. Твою ж мать, пресвятая дева, я не дослушала ни «Дуэль», ни «Я умираю от любви», ни финальную песню.

– Я тебя люблю, – сказала Хуанита неожиданно. – За то, что в такой ситуации ты больше всего переживаешь, что не можешь дослушать мюзикл.

– И я тебя, – призналась Марианхель. Тоже неожиданно, во всяком случае, для себя. – За то, что… а, черт побери, ни за что. Просто так. Давай попробуем утром перевернуть машину, а сейчас просто поговорим?

– О чем?

– А о чем ты хочешь?

– Не знаю… Ну, расскажи мне про тот мюзикл. Герою все просто давалось, пока он не полюбил, а как только влюбился, был тут же убит?

– В общих чертах, да. – Марианхель говорила тихо, кажется, даже цикады, не говоря уж о птицах, давали больше звука. – Дай-ка мне еще сигарету… Видишь ли, Хуан, я думаю, это закономерно. Он ничего не боялся, пока ни за кого не отвечал. Когда у тебя нет никого близкого, жизнь становится этакой историей без начала и конца: начало ты не помнишь, а конец, как ни старайся, не застанешь. Но как только появляется любимый, ты внезапно понимаешь, что либо конец его истории окажется в твоей, либо наоборот. И это начинает пугать тебя. А испуганный человек делает ошибки. И тот герой из мюзикла сделал ошибку на дуэли.

– Значит, ты ничего не боялась, когда лезла за сигаретами, прося меня подержать руль?

– Ничего, – эхом отозвалась Марианхель. – Тогда еще ничего.

– А сейчас бы не стала так делать?

– Нет, не стала бы. ...И да, я возьму тебя в Вальядолид, надоедливая девчонка.

Хуанита расплылась в победной улыбке, даже на «девчонку» внимания не обратила.

Марианхель и не хотела обидеть. Разве случалось ей когда-нибудь сидеть хоть с кем-то ночью возле разбитой машины и, размазывая по лицу кровь, замешанную на пыли, рассказывать сюжеты всех просмотренных мюзиклов?.. Нет, конечно.

Роман оглянулся на новенький «Феррари», вернее, на сидящую рядом с водительским сидением Нику. Девушка уже давно выражала свое неудовольствие, барабаня наманикюренными ноготками по безупречной полировке корпуса. Глянул и снова повернулся к официантке. Проклятая девица не понимала и половины сказанного, его безупречный испанский буквально разбивался о стену непробиваемой тупости и, разумеется, о невыносимый андалузский диалект.

– Так почему короткая дорога хуже?

– Подумайте сами, отчего ее так назвали, – раздалось сзади.

Роман резко обернулся. Древний дед лет, должно быть, семидесяти опирался на причудливую трость и заглядывал ему в глаза преданным взглядом человека, почуявшего деньги и собирающегося получить их за рассказ. Впрочем, денег он уже заслужил: говорил он чистейшем каталонском.

– La Carretera de los Fantasmas? Не знаю, какая-нибудь местная легенда…

– Спросите любого здешнего обитателя, и вы услышите, что это никакая легенда. Ночью на этой дороге появляются призраки. Черный Падре, Всадник-без-Лица, Бледная Каталина… И, конечно, Влюбленные Девы.

– Кто-кто? – Роман все-таки не выдержал и засмеялся.

– Напрасно вы смеетесь, молодой человек. Не дай вам Всемилостивый Господь повстречать ночью на Шоссе Призраков Влюбленных Дев. Сначала вы увидите только перевернувшуюся машину на обочине, но после заметите рядом двух девушек необыкновенной красоты, сидящих подле нее. Они будут просто сидеть и говорить о чем-то неслышном вам – не богохульствовать, как Черный Падре, не обгонять вашу машину, как Безумный «Сеат», – только говорить. Говорить и улыбаться друг другу. А лица их будут в крови, но они не заметят ее, не испугаются, что мертвы – ведь для них тянется одна и та же бесконечная ночь, когда они разбились. Их появление предвещает смерть любимого. Ну, и кроме того, – старик хитро улыбнулся, – ла Карретера де лос Фантазмас просто давно не ремонтированная плохая дорога, не для вашей красавицы-машинки.

Роман снова кинул взгляд на заскучавшую Нику.

– Не знаете, как отсюда выехать на автобан?

Автор Аня Гловацкая

---

красиииво)))))))))))))

24.09.2012 в 05:23

Пишет  аль,:

24.09.2012 в 00:18

Пишет  ли;:

23.09.2012 в 16:00

Пишет  Insana:

---

24.09.2012 в 14:37

Пишет  Дядюшка Эдь:
Комментарии к фотке полуобнаженной девушки в заброшенном здании:
ххх: что за объект?
ууу: симпатичная девушка в нижнем белье
ххх: нет, в смысле что за заброс, где находится, какова охраняемость и обитаемость. голая девушка на фотке меня как сталкера не интересует.

---

Не то дура, не то КЭП... оО

Как показывает жизненный опыт, матримональные стремления - это то, что портит отношения сильнее всего. Большая часть людей, которых я видел, слетает на стадии - "у нас же будет семья, она/он не должна/ен так себя вести"! Меньшая - на стадии - "у нас же семья, а она/он ведет себя не как жена/муж"...

Притом, как правило, представления о "семье" и "супружеских долгах" как минимум у одного из партнеров взяты либо из Домостроя, либо из любовных романов и мелодрам, кстати, как показывает практика, независимо от пола. Все больше мужчин, которые искренне не понимают, почему их назвали зайкой и солнышком не 15 раз в день, а 14, и не перепились еще на Руси красные девицы, которые "я буду рожать детей и варить борщ, а он пусть зарабатывает, и я не скажу, если мне что-то не нравиться, потому что хорошая жена должна терпеть и молчать".

Хорошо, когда такие отношения распадаются на стадии "давай дружить организмами , а потом поженимся". Плохо, блин, когда уже совместных детенышей наделали, а ума не прибавилось...

Как происходит взросление в умах человеческих обоих полов?! Почему до людей так туго доходит тот факт, что отношениями надо просто наслаждаться, а не "ждать от них" и не "планировать через пару лет троих детей", чтобы не было долбаных несоответствий и разочарований?!
И неужели так сложно вообще не иметь никаких ожиданий и стереотипов, и просто жить и пробовать: с кем комфортно, стем и остаться, и так и не ждать ничего конкретного, никакого соответствия твоим стереотипам от второго человека, уважая тот фатк, что это попросту ДРУГОЙ человек!?


И какой смысл обижаться на того, кто не соответствует твоему идеалу, придуманному тобой же?!

Эти люди рвут мне шаблон... Или это я не прав?

Вопрос: Какие отношнения вы считаете проявлением взросления человека?

1. на дружбе, конечно, взрослые человеки отдают себе отчет в своих идеализациях и способен от них избавиться и прийти ко взаимопониманию		10	(76.92%)
2. на гендерности, так в природе заложенно, чтосамец - сильный охотник, а самка - под защитой и с детенышами		2	(15.38%)
3. на матримональности, потому что иначе какой смысл в отношениях, если не создавать семью?		0	(0%)
4. на мелодрамных стереотипах, потому что это - идеал, к которому стоит стремиться		0	(0%)
5. асексуальность и аскетизм - человек должен быть самодостаточен, ему никто не нужен		1	(7.69%)
6. свой вариант, уже пишу в комментах		0	(0%)
Всего:		13

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Это дело хорошо курится))))

29.08.2011 в 18:11

Пишет  Гробовщик-БогСмерти:

МОЙ САМЫЙ ЛЮБИМЫЙ ФАНИГ!!
Обожаю фантазировать на его тему ^))))

Название: Везение везению рознь
Автор: Ди
Бета: Кошка
Пейринг: многочисленный
Рейтинг: G
Жанр: вейлофик, АУ, ООС, стеб
Размер: очень мини
Отказ от прав: не наше оно, не наше… но почему бы не попользоваться?
Саммари: куда ни плюнь – всюду вейла…
Предупреждение: возможный МПРЕГ, вероятный инцест, текст писался на выдохе от скуренной травы.

читать сей гениальнейший драбблик

Гарри Поттер не планировал становиться вейлой, совершенно не планировал. Его интересы, равными долями распределенные между квиддичем, ночными шатаниями по школе и подглядываниями за мальчишками в душе, исключали крылья, вейловские чары и необходимость партнерства. Правда, у Джинни Уизли на этот счет было совершенно иное мнение. Разумеется, она тоже не думала о вейлах, когда искала в Запретной секции любовное заклинание, но вот мысли о постоянном партнерстве присутствовали, еще и как. Их было даже слишком много – настолько, что Джинни совсем чуть-чуть, самую малость ошиблась с произношением, но этого хватило. Вместо того чтобы окончательно и бесповоротно привязать к себе Гарри, малышка Уизли сделала из него совершеннолетнюю половозрелую вейлу, которой требовался партнер, причем немедленно. Дамы при этом, само собой, исключались – в этом вопросе вейла была с Поттером заодно.

Проснувшись утром субботнего дня плотно обернутым собственными белоснежными крыльями, Гарри на первые десять минут впал в панику, на вторые – в ярость, почти готовясь собственными руками придушить рыжеволосую идиотку, которая накануне в наигранном приступе ревности запустила в него неопознанным заклинанием. Правда, дохромав до зеркала, путаясь в кончиках волочащихся по полу перьев, Поттер в корне изменил свое мнение: существо, смотрящее на него из стеклянных глубин, было чертовски хорошо собой. В голову пришла мысль, что с такой внешностью он сможет захомутать любого… даже Драко Малфоя! Почему именно его, Гарри знать не знал, желание возникло из ниоткуда, на уровне гормонов и инстинктов – но странным образом он не имел ничего против.

***
Северус Снейп не планировал становиться вейлой, даже в самом кошмарном сне ему в голову не приходило подобное извращение. Он вообще недолюбливал существ магических, а также оборотней, анимагов и прочую нечисть. Его интересы, равными долями распределенные между зельями, уроками с недалекими паршивцами и ночными обходами, исключали крылья, вейловские чары и необходимость партнерства. Правда, Невилл Лонгботтом не соизволил поинтересоваться предпочтениями своего профессора, когда взрывал котел с непонятным варевом, не поддающимся идентификации. Сам Снейп нимало не сомневался, что Лонгботтом, поддавшись мстительному порыву, нарочно устроил катастрофу, когда зельевар проходил в непосредственной близости от его котла. Ингредиенты, смешанные в непостижимых пропорциях, выплеснулись на Снейпа, моментально въелись в кожу, уже пропитанную всевозможными испарениями от разнообразнейших зелий – и дали неожиданный эффект.

Проснувшись утром субботнего дня плотно обернутым собственными черными как ночь крыльями, Снейп минут двадцать пытался успокоиться, еще двадцать – понять, во что влип на сей раз, затем, обложившись книгами, он посвятил целых два часа решению проблемы. Решение так и не нашлось, зато зельевар как следует распробовал коньяк, подаренный Альбусом на прошлое Рождество, и в его почти трезвую голову неожиданно пришла мысль, что вейлы не испытывают затруднений в поисках партнеров, независимо от их пола. Дамы, впрочем, исключались по причине давно сложившихся предпочтений. Теперь, обладая чарами вейлы, он сможет захомутать любого… даже Гарри Поттера! Почему именно его, Снейп знать не знал, желание возникло из ниоткуда на уровне инстинктов и в связи с нечеткостью восприятия окружающего мира – но странным образом он не имел ничего против.

***
Драко Малфой не планировал становиться вейлой, хотя ему вовсе не претила мысль о всеобщем поклонении. Впрочем, он и без всяких магических заморочек пользовался неизменным успехом, а потому его интересы, равными долями распределенные между многочисленными свиданиями, факультетскими сделками и пари, а также ежедневной травлей Гарри Поттера, исключали крылья, вейловские чары и необходимость партнерства. Правда, наследие пра-пра-пра-прабабки, которая отличалась моралью бродячей кошки, имела смутные представления о необходимой чистоте крови и очень любила вести разговоры тет-а-тет с существами магическими и не вполне человекоподобными, сыграло с Драко злую шутку.

Проснувшись утром субботнего дня плотно обернутым собственными серебристыми крыльями, Драко минут пять пялился в потолок, пытаясь просчитать реакцию семьи. Уразумев, что ничего приятного его не ждет, хотя на самом деле его вины тут было до отвращения мало, Малфой всплакнул, жалея себя до глубины души. Впрочем, вспомнив о том, что излишек слез влияет на окраску глаз, он немедленно успокоился, а затем встрепенулся, сообразив, что, будучи вейлой, сможет найти себе влиятельного партнера, о которого даже любимый папочка зубы сломает. Разумеется, дамы исключались, зато в памяти немедленно всплыло имя декана слизеринского факультета. Почему именно его, Малфой знать не знал, желание возникло из ниоткуда, на уровне инстинктов и возможной выгоды – но странным образом он не имел ничего против.

***
В надежде немедленно заполучить желаемое, не сговариваясь и понятия не имея об изменениях, постигших предполагаемых партнеров, Снейп, Поттер и Малфой явились в Большой зал на завтрак. Именно тут их настигло самое большое разочарование, ибо по прихоти судьбы и неписанных родовых законов вейлы не испытывали ни малейшей тяги к своим соплеменникам.

Мрачно переглядываясь, злобно шевеля крыльями и скаля зубы на осаждающих их студентов, вейлы разбрелись по своим местам, пытаясь понять, что же делать дальше. Ну не было в Хогвартсе других достойных кандидатур, не было! Право, можно было впасть в отчаяние – но тут дверь в Большой зал широко распахнулась, и явился ОН, отвечающий всем параметрам и запросам. Вейлы встрепенулись, сделали стойку, переглянулись понимающе – и вопрос был решен в мгновенье ока без всякой окклюменции…

… Учитывая, что в альянсе с партнерами вейлы всегда были сверху, зачинали детей щедро и с первого раза, а также умели делиться между собой, если избранник был привлекателен для более чем одной вейлы, везение Люциуса Малфоя, явившегося в субботний день в Хогвартс с официальным дружественным визитом, было весьма и весьма сомнительным…

Конец

---

Няшечка!)))

23.09.2012 в 16:51

Пишет  Кот Кайтлин:

МИлотаааа

---

о прекрасном!)

07.03.2012 в 02:39

Пишет  4ernyjCvetSolnca:

Если на стене висит ружье

Если в первом акте пьесы на стене висит ружьё, то в последнем акте оно непременно должно выстрелить. ©

А. П. Чехов

 

 

 

Если в аниме на стене висит ружье,

то это либо брутальный робот–трансофрмер, либо кавайная говорящая няка либо вибратор озабоченной сисястой школьницы.

Если в фильме Павла Лунгина на стене висит ружье,

то оно напоминает про загадочную русскую душу

Если в фильме Альфреда Хичхока на стене висит ружье,

то оно всем своим видом нагнетает саспенс.

Если в фильме Девида Линча на стене висит ружье,

то оно выстрелит в середине, что должно подразумевать, что оно выстрелило в начале, хотя мы об этом узнаем в самом конце. И еще оно убило Лору Палмер.

Если в фильме Такеши Китано на стене висит ружье,

то знаток японской культуры сможет отметить, что оно висит по всем правилам театра Кабуки.

Если в фильме Квентина Тарантино на стене висит ружье,

то оно стреляет очередями и ядовитыми разрывными патрнами.

Если в фильме Родригеса на стене висит ружье,

то оно стреляет очередями, которые в два раза длиннее чем у Тарантино, яд в два раза ядовитее, а разрывы в два раза разрывнее.

Если в фильме Валерии Гай Германики на стене висит ружье,

то оно курит, пьет, ругается матом и делает аборты.

Если в фильме Сергея Эйзенштейна на стене висит ружье,

то до Эйзенштейна НИКТО И НИКОГДА не снимал ружье висевшее на стене.

Если в фильме братьев Вачовски на стене висит ружье,

то ЕГО НЕТ. Как впрочем и стены.

Если в сериале «Улицы разбитых фонарей» на стене висит ружье,

то на нем висит два «глухаря».

Если в фильме Вуди Алена на стене висит ружье,

то в фильме обязательно будет какая–нибудь тонкая ироничная шутка про Чехова и евреев. А скорее всего только про евреев.

Если в фильме Джима Джармуша на стене висит ружье,

то оно просто там висит. Оно ничего не символизирует, оно ничего не значит, оставьте это ружье в покое!

Если в фильме Девида Финчера на стене висит ДВА ружья,

то в конце окажется что это ДВУСТВОЛКА.

Если в фильме Ларса фон Триера на стене висит ружье,

то оно не висит на стене, а нарисовано мелом на полу.

Если в фильме Гая Ричи на стене висит ружье,

то за этим последует биографическая вставка, из которой мы узнаем, что это за парень такой и откуда у него взялась такая странная кличка – «Ружье».

Если в фильме Педро Альмадовара на стене висит ружье,

то у него есть больной СПИДом отец–трансвестит–проститутка в коме. И это нормально.

Если в фильме Джеймса Кэмерона на стене висит ружье,

то на съемки этого ружья в разных ракурсах и на компьютерные спецэффекты сцены с ружьем на стене было потрачено около 50 миллионов долларов.

Если в фильме Андрея Тарковского на стене висит ружье,

то оно будет сниматься 17 минут, одним планом и через сепию.

Если в фильме Питера Джексона на стене висит ружье,

то оно из мифрила.

Если в фильме со Стивеном Сигалом на стене висит ружье,

то плохие парни не успеют даже посмотреть в его сторону.

Если в фильме Тинто Брасса на стене висит ружье,

то ВЫ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТЕ В КАКОМ МЕСТЕ оно окажется в конце.

Если в фильме Федерико Фелини на стене висит ружье,

то в конце карлик–клоун будет резать им торт для толстой бабы–виолончелистки.

Если в фильме Эмира Кустурицы на стене висит ружье,

то в конце пьяные медведи будут танцевать под музыку Бреговича и палить из него в воздух.

Если в фильме Федора Бондарчука на стене висит ружье,

то у Сергея Бондарчука оно висело на стене гораздо лучше.

Если в индийском фильме на стене дворца Раджи висит ружье,

то оно по особой родинке узнает своего брата, который все это время висел на стене бедняцкой лачуги и все будут танцевать и петь.

Если в фильме Френсиса Форда Копполы на стене висит ружье,

то с его помощью кому–то сделают предложение, от которого тот не в силах будет отказаться.

Если в фильме с Арнольдом Шварцнегером на стене висит ружье,

то его послали сюда из будущего, чтобы убить Сару Коннор.

Если в "Санта–Барбаре" на стене висит ружье,

то что с ним в конце концов произойдет узнают только ваши внуки.

Если в мексиканском сериале на стене висит ружье,

то Хуан Педро захочет пристрелить из него Хосе Игнасиоса на зло Марии, но он потеряет память и забудет где оно собственно висит.

Если в фильме Леонида Гайдая на стене висит ружье,

то каждый житель постсоветского пространства знает как минимум семь цитат про это ружье.

Если в негритянской комедии на стене висит ружье,

то оно пердит и курит травку.

 

Если в фильме Тима Бертона на стене висит ружье,

то его играет Джонни Депп.

Если в фильме Киры Муратовой на стене висит ружье,

то (томным и пафосным голосом) порох давно уже отсырел…

Если в фильме Джорджа Лукаса на стене висит ружье,

то оно не убивало твоего отца. ОНО И ЕСТЬ ТВОЙ ОТЕЦ!!!!!

 

 

Авторы обзора мирового кинематографа:

 

Игорь Рыльков,

Григорий Малыхин,

Екатерина Беленко,

Григорий Смыслов,

Андрей Денисенко и Игорь Лаптев.

 

 

 

 

 

 

 

висит на сцене в первом акте

бензопила ведро и ёж

заинтригован станиславский

боится выйти в туалет

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Так власти не ошиблись, паяя мульту высокий рейтинг!!!

21.09.2012 в 02:24

Пишет  Le maniaque de fraise:

Нет, я понимаю, что это покушение на самое святое и невинное, на детские мультики, и вообще ужас-ужас, но... черт, какой же здесь охуительный Волк!



(с)тащено у  Maedhros Soulel

---

мне эта версия однозначно ближе!)

23.09.2012 в 03:15

Пишет  аль,:

22.09.2012 в 20:11

Пишет  ли;:

22.09.2012 в 02:00

Пишет  Sleeping Lazurit:

---

соооовушки!!!))

23.09.2012 в 03:19

Пишет  аль,:

22.09.2012 в 18:32

Пишет  Хитсачка:

совиная минутка!

---

о ДА!!!!!!

23.09.2012 в 04:23

Пишет  Кот Кайтлин:

Т_______________________Т

---

))))))))))

23.09.2012 в 05:15

Пишет  Кот Кайтлин: